Проверив, надёжно ли лежит пистолет и заряжен ли в него новый магазин, Кондрат подошёл к двери. Осторожно отпер и вышел под хлопья снега, которые мирно спускались вниз в лучах луны, которая пробивалась через облака. Ветра не было, на улице было так тихо, что можно было услышать, как поскрипывают на морозе деревья за границами деревни.

Он был один на один с ночью.

И убийцей, который прятался в ночи.

Человек двигался через ночной лес, постоянно оглядываясь через плечо.

Его паранойя разгорелась с новой силой, когда появился этот странный человек в плаще из кожи, будто ему никогда не было холодно. Тот будто смотрел и видел каждого насквозь, а через его маску презрения было не понять, что он знает, а чего нет. Что он узнал, оглядывая дом? А что узнал от семьи Корто, которую держали в подвале? А от местных жителей, когда гулял по деревне?

А ведь так хорошо всё шло. Планирование, удачно подгаданное время, разбросанные улики, потом семья Корто с мотивом, который так удачно вписался в картину. Ещё немного, и всё бы решилось, их повесили бы, и все подозрения умерли бы вместе с ними, а он смог бы потом улизнуть с деньгами, чтобы начать новую жизнь.

Но появился из ниоткуда этот человек. Он весь день не мог избавиться от чувства, что вот-вот его схватят и обвинят в убийстве. Это чувство, будто на тебя охотятся, будто уже идут по следу и вот-вот схватят, убивало. Сколько раз он чувствовал на себе его взгляд, будто тот всё понял.

А потом новость о том, что чужак знает, где сундук, по которому они найдут убийцу, и завтра они пойдут его забирать.

Мог ли он действительно узнать, где спрятан сундук? Нет, конечно нет, откуда? Он же не следил за ним в тот вечер… Но а если чужак действительно знает, где его найти? Он же не знал этого человека, верно? Вдруг тот каким-то образом выяснил, где находится сундук с деньгами? И вдруг он действительно сможет по нему понять, кто убил?

Чушь, не иначе, но убийца не был в этом уверен. В этом мире много странного и необъяснимого, как те паровозы, которые он видел однажды, или дирижабли, что каким-то образом парили в небе. Возможно, есть и способ узнать по вещи, кто её брал в последний раз. Поэтому стоило перестраховаться.

Это ещё повезло, что чужак сам об этом рассказал. Да, ему очень повезло, что тот сам попросил о помощи забрать сундук, тем самым позволив заранее подготовиться. Теперь было важно его перепрятать, и уже никто не сможет выйти на него…

Человек продолжал углубляться в лес. К завтрашнему утру все эти следы, что он оставлял за собой, заметёт снег, и никто уже не сможет узнать, куда он его спрятал. Остался самый последний рывок, самый последний шаг, и он будет свободен и счастлив…

Человек перешёл замёрзший ручей, забрался на его другой крутой берег и прошёл ещё метров триста, прежде чем остановиться. Он вновь огляделся, как загнанный зверь. Вокруг были только ночь, бесконечный снег и стволы деревьев. Но шум снега превращался в чьё-то дыхание, тени становились преследователями, а похрустывание веток — шагами.

Весь мир будто следил за ним.

Мужчина выругался на самого себя за трусость и подошёл к вековой ели, в корнях которой однажды нашёл яму, похожую на нору. Он нагнулся, его руки в перчатках скользнули в снег и вытащили из него злосчастный сундучок. Внутри зазвенели деньги, которых ему хватит надолго.

Теперь оставалось лишь перепрятать, и дело с концом.

Убийца направился прочь от дерева через лес, но буквально через десять шагов остановился.

Теперь ему уже не мерещилось.

Перед ним стоял чужак.

Он даже не пытался прятаться. Стоял между деревьев так, чтобы его точно было видно, словно призрак, глядя ему прямо в глаза своим хищным взглядом, который преследовал его весь день. Будто его не смущали ни холод, ни убийца, он спокойно курил самокрутку, чей тлеющий кончик пугающим жёлтым светом подсвечивал его лицо.

Убийца бросил сундук и схватился за огромный нож, пожалев о том, что в своё время не приобрёл ружьё, пусть и мог себе позволить раньше. Жадность, чего тут скажешь. Но, учитывая габариты и клинок, даже так он сможет с ним справиться.

— Я бы не делал этого, — голос чужака, который представился Кондратом Бриллем, был пугающе спокойным и твёрдым. — Брось нож и подними руки. Я не хочу нести твой труп обратно в деревню.

Убийца замешкался. Врёт? Нет, вряд ли, у него был громострел, это точно. Но есть ли он у него сейчас? Если он увернётся от пули, то чужаку понадобится время, чтобы перезарядиться. Но если у него несколько громострелов? Ведь об этом все говорили.

Он замешкался, не зная, что делать. А потом неожиданно замахнулся…

И лес разрезал грохот выстрела. Плечо обожгло, как раскалённым металлом, и нож упал в снег. Теперь чужак держал в руке громострел, небольшой и очень странный, но точно громострел.

— Ещё одна попытка, и ты покойник.

В этот момент он понял, что всё кончено. Его поймали, подкинули наживку и поймали. Его сердце, казалось, упало на дно желудка.

И он сдался, подняв руки вверх.

Чужак кивнул.

— Брин Маталь, вы обвиняетесь в убийстве и краже, — Кондрат подумал зачитать ему права, но решил, что это будет уже лишним. Вряд ли здесь это практикуется, судя по самосуду. — А теперь поднимите сундук и идите в деревню. Сделаете глупость, и я стреляю.

И махнул пистолетом, указывая, куда тому двигаться, после чего последовал за ним, сохраняя безопасную дистанцию. Дуло пистолета не сходило со спины кузнеца.

Глава 5

Утро выдалось довольно сумбурным.

Сразу по возвращению Кондрату пришлось тарабаниться в дверь главы деревни Нейша, чтобы тот наконец открыл. А потом ждать, пока тот соберёт людей, которые свяжут Брина Маталь, прежде чем успокоиться.

Естественно, тот пытался всё отрицать, но это было бесполезно. Для местных было достаточно того, что Кондрат сказал, что найдёт грабителя, а потом привёл Брина с сундуком. Они в принципе легко верили во всё, а тут раненый Брин несёт украденные деньги — больше им доказательств было не нужно.

Тем не менее Кондрат выложил всё, что знал, с каждым словом забивая в крышку гроба кузнеца очередной гвоздь. Ему ещё не раз пришлось повторить всё, прежде чем вопросы иссякли. Особенно противился этому Ульф, но тот его брат — заинтересованное лицо, и вряд ли к нему хоть кто-то прислушался.

Первым звоночком, который заметил Кондрат, были замки. Дверь не выбивали, открыли сам замок. Он не был экспертом в таких старых замках и не мог сказать, взломан он был или нет, однако открыть их мог либо тот, кто промышляет подобным, что вряд ли было распространено в небольшой деревне, либо тот, кто их сделал или мог иметь от них ключ.

Сам глава деревни Нейш тогда сказал, что кузнец Брин действительно мастер на все руки, который куёт всё, а позже, поговорив с местными, он узнал, что замки, по факту, всем делал именно Маталь. Значит, и ключ от замка помощника мог при себе иметь или знать, как его открыть. А заодно и открыть дверь семьи Корто.

Вторая странность — монета. Золотая. Выделяющаяся порезом, чтобы ни у кого не было сомнения, что она из сундука. Слишком откровенная улика, которую сразу узнает глава, чтобы быть случайной. Тогда, бросая на пол, Кондрат сразу проверил, насколько незаметно она могла укатиться, если бы Корто действительно вскрыли замок похищенного сундука. Не заметить её было невозможно, даже если бы шумели дети, а ночью они бы точно спали.

Третий звоночек — нож. Такое откровенное доказательство никто бы не оставил, если смог банально составить план грабежа. Его подкинули, это было сразу ясно. Вопрос в том, как он попал в руки убийце.

И здесь уже сыграл роль брат Брина Ульф. Он сказал, что потерял нож. А в гости к нему заходили в последнее время или Корто, или сплетница миссис Берц, или его брат, с которым они выпивали. А раз выпивали, то у Брина была возможность стащить нож, пока его брат был пьяным и плохо соображал. Кондрат не стал специально расспрашивать Ульфа подробнее о брате, понимая, что в случае чего тот мог предупредить кузнеца.